Прости меня, мой мальчик, мой любимый и единственный сын!

Я смотрю на тебя и в чертах твоего юного лица узнаю себя и мужа – глаза, волосы, губы… ты взял все лучшее от нас. Лучшее ли? Я смотрю на тебя, такого взрослого и красивого и от любви щемит где-то в груди, наверное, в сердце. Как жаль, как жаль, что это чувство пришло так поздно, конечно, не сейчас, но и не сразу после твоего рождения.

Как, должно быть, счастливы те женщины, у которых чувство материнства и любовь проснулись от прикосновения теплых губ к груди, от вида сморщенного в плаче носика и первой улыбки ребенка - твоего ребенка. Как счастливы те отцы, которых не раздражает плач малыша по ночам, и не пугают своей непонятностью детские болезни.

Я родила тебя  слишком рано,  восемнадцать лет – не самый лучший возраст для материнства, но так уж сложились обстоятельства жизни. Ох, уж эти обстоятельства, ох, уж эта жизнь! Скольких они поломали, в том числе и тебя, и меня, и твоего отца. И вспомнив наше детство, мы могли бы наполнить радостью твое, но… Но для этого нужна еще и «взрослая голова», и взрослые мысли, а где их взять, когда тебе восемнадцать? Где взять счастливую улыбку матери в момент кормления малыша, когда кроме боли  от жутких трещин ничего не испытываешь?

Поэтому бутылочка с детской смесью стала твоей кормилицей. Она подарила мне избавление от боли, а тебе красные корочки на щечках и проблемы с кожей на всю жизнь.  Но, несмотря на это, ты вырос красивым парнем, на тебя заглядываются девчонки, у тебя романы, любовь, разочарования, расставания и во время них ты так переживаешь и плачешь, что больно смотреть. Хочется помочь, хотя бы поговорить, но ты не пускаешь. Что делать, привычка. Ты привык переживать свои проблемы один и на все вопросы отвечать одним  - «нормально».

Так было заведено у нас – проблемы не обсуждались, они замалчивались. И видя мое расстроенное лицо и заплаканные глаза, ты спрашивал: «Что случилось, мама?» Но ответом всегда было сухое и твердое «нормально». Своими чувствами, радостью, болью, событиями я делилась с подругами, редко с мужем и никогда с тобой – ведь ты маленький и что ты можешь понимать, и это не для твоих ушей – слишком взросло, слишком сложно.

Но ты многое понимал. Понимал, что в такие минуты нельзя шуметь и баловаться, понимал, что нужно терпеть, когда «молчанка» между родителями длится дня по три, понимал, что ты лишний в этой взрослой игре, и что тебе тоже лучше помолчать потому, что у родителей нет настроения разговаривать даже с тобой, и только облегченно вздыхал, когда в доме снова становилось шумно и весело. Наверное, это тогда в твоей детской головке родилась простая формула  «проблемы решаются молча, а чувства не показываются».

Дети – это зеркало времени и сейчас оно безжалостно отражает пропасть, разделяющую нас и дверь твоей души, открытую для всех, кроме меня и твоего отца. Для нас она закрывается сухим щелчком  - «нормально».

Нормальная семья, игры, кино, путешествия. Но ты всегда сидел  на заднем сиденье автомобиля один, со своими игрушками, а когда пытался протиснуться к нам, тебя останавливал окрик: «Не мешай»! И ты не мешал, только сосал большой палец руки, скучая по маме в ее же присутствии.

1.