Я вспоминаю маленький южный город в бескрайней степи Казахстана, зеленую улицу и обыкновенный серый дом, где на пятом этаже жил самый обыкновенный мальчишка. Темная челка набок, чуть торчат уши, веснушки выпирают так, что кажутся объемными, толстые стекла очков и серые настороженные глаза. У этого обыкновенного мальчика были самые обыкновенные родители – мама молодая и задорная, папа деловой и обстоятельный. Их по обыкновению не было дома – они строили коммунизм и собственную дачу в пригороде и поэтому Славка часто оставался дома один.

В яслях, в школе, дома – почти всегда он был один. Несмотря на то, что кругом были люди, и приятели рядом звенели велосипедами, состояние внутреннего одиночества не покидало его ни на минуту. Порой ему казалось, что он живет в стеклянной колбе и наблюдает за другими изнутри.

Стены колбы рассыпались от огромного перстня на пальце первой учительницы, который стучал по темени: «Пиши, бестолочь, пиши!» От чрезмерного напряжения и старания все сжималось и ручка выводила вместо букв косые каракули. Учителя давно привыкли к его бестолковости и старались не замечать, как уроки напролет он рисует на заднем листе тетради боевые самолеты, совсем как настоящие.

Похоже, на этих самолетах он улетал в далекие страны, подальше от зубрежки и от ехидного хихиканья соседки по парте, бомбил врагов и был героем. Он летал туда один, никто об этом не догадывался и учителя по привычке ставили рядом огромные жирные «двойки», красные, совсем как мама, когда гоняла его ремнем по комнате, предварительно заперев дверь на ключ. Отец молчал, что было еще хуже, смотрел исподлобья, и его молчание было тяжелым и основательным, как и все, что он делал.

От всех этих неприятностей у Славки стал часто болеть живот. Ему казалось, что там завелся огромный червяк, который ползал внутри, оставляя липкие дорожки страха, слабели колени и руки сразу становились влажными. Он научился обманывать его,  ночью потихоньку посасывая палец. «Червяк» успокаивался и засыпал.

1.